Полный список журналов Список номеров за 2015 год

17.11.2016

Вероника Милославская

Ошибка «Царя Эдипа»

Художественный руководитель Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова Римас Туминас поставил спектакль по трагедии Софокла «Царь Эдип». Произведением, написанным в V веке до нашей эры, вахтанговцы в минувшее воскресенье отметили 95-летие своего театра.

Сюжет трагедии передан максимально близко к оригиналу. Однако смысл постановки гораздо ближе к современности, чем к античной традиции. Впрочем, вряд ли это можно считать большим минусом.

Выдающиеся произведения тем и отличаются, что их недостатки часто обращаются достоинствами. И если глубокого катарсиса на этом спектакле зрителю, пожалуй, не испытать, то разговор о нас нынешних – вольных или невольных виновниках «чумы», обрушившейся на страну, – у Туминаса получился поистине блистательный.

С головы на ноги

Полагаю, не ошибусь, если предположу, что большинство моих современников не только много раз слышали словосочетание «эдипов комплекс», но и легко могут объяснить, что означает это понятие. А также наверняка помнят, что имел ввиду Зигмунд Фрейд, давая название описанному им явлению: разумеется, древнегреческий миф о царе Эдипе и основанное на нём произведение Софокла.

Могут ли они столь же уверенно и подробно пересказать содержание самой трагедии? Я попросила пару человек сделать это. Ответ удивил. Он был в целом верный, но по сути переворачивал смысл произведения с ног на голову.

– Эта трагедия о том, как царь Эдип влюбился в собственную мать, женился на ней и имел от неё детей.

– А в чём трагедия?

– Ну как? В том, что испытывать сексуальное влечение к родителям – преступно. Это извращение. К тому же он, кажется, убил своего отца.

Любопытно получается: Фрейд, зная содержание произведения Софокла, использовал малую часть его фабулы для обозначения одного из сложнейших понятий психоанализа. Мы же теперь, наоборот, переносим его (к тому же порядком примитизированное) на всю трагедию, не только упрощая, но и искажая замысел великого античного автора.

Спектакль Вахтанговского театра способен вернуть наше представление в нормальное положение. Практически полное отсутствие декораций, скромность костюмов, сдержанность жестов – визуальная составляющая спектакля сведена к минимуму. Такое постановочное решение не оставляет зрителю ничего иного, как сосредоточиться на тексте.

Тем более что актёры часто произносят его так, будто находятся в лингафонном кабинете – нарочито медленно, тщательно разделяя слова, отчётливо актикулируя и даже форсируя некоторые звуки. Словно для иностранцев. Или школьников. Или – так, как это было во времена Софокла. Ведь в древнегреческом театре звучанию тоже уделялось особое внимание.

Во-первых, из-за того, что спектакли игрались на открытом воздухе, в огромных чашах амфитеатров, и зрители последних рядов тоже должны были различать каждый звук. А во-вторых, потому, что роль театра была, прежде всего, просветительская. Попросту, учебная. Вот «учащимся» и преподносили всё как можно доходчивее.

В этих же целях существовал ещё хор – чтобы разъяснять происходящее тем, кто не улавливал сути. А заодно и подсказывать, как следует относиться к увиденному.

Хор, разумеется, присутствует и в спектакле Туминаса. Но здесь его роль совершенно иная.

У боли нет национальности

Сегодняшний «Царь Эдип» – это совместный проект Вахтанговского и Национального театра Греции. В спектакле вместе с 11 российскими заняты 11 греческих артистов. Экспериментальная постановка осуществлена в перекрестный год Греции и России. Но цель её не только формальна.

– Мы решили объединить две театральные традиции: опыт греческого театра в воплощении древней трагедии и русскую психологическою школу, – пояснил инициатор постановки, художественный руководитель Национального театра Греции Стафис Ливафинос.

– А я хотел подчеркнуть: смотрите, мы все разные, мы живем в разных странах и говорим на разных языках, но душа у нас болит одинаково, – добавил Римас Туминас. – Нельзя делить человечество на братские и небратские народы, как было принято у нас в советское время. Мы все устроены одинаково. Предательство, любовь, ненависть – всё это мы чувствуем одинаково. Разве у боли есть национальность?

Первыми спектакль увидели на родине Софокла. Премьеры состоялись 29 июля в Эпидавре, на сцене древнейшего из действующих амфитеатров Греции. И 22 сентября в Афинах, в амфитеатре Одеон Герода Аттика, расположенном на южном склоне Акрополя.

Играть древнегреческую трагедию там, где родилось это искусство… На глазах самой взыскательной из публики, которая (были случаи) при несогласии с режиссёрской трактовкой уходила со спектакля тысячами… Груз ответственности – практически непосильный. Но вопреки опасениям Туминаса, греки приняли спектакль чрезвычайно тепло. В финале устроили артистам 10-минутную овацию. А президент Греции Прокопис Павлопулос даже вышел на сцену, чтобы поблагодарить гостей лично.

Однако в Москве у создателей спектакля возникла противоположная проблема. После неба Греции над головой, когда, по словам исполнительницы роли Иокасты Людмилы Максаковой, «ты один на один с мирозданием»… После пространства, вмещающего 14 тысяч зрителей…

– Я стал бояться нашей сцены, – признался режиссёр. – Как сюда втиснуться? Но, похоже, удалось. Причём, вместе с греческим хором.

Привозить в Россию зарубежных исполнителей – дорого. Но Римас Туминас не намерен отказываться от своей идеи. Пусть «Царь Эдип» будет идти редко, но менять греков на местных актёров он не станет:

– Иначе получится совсем другой спектакль.

Греческие актёры представляют тот самый, традиционный для античного театра хор. Играют они на Вахтанговской сцене на своём языке. Перевод выводится на специальный экран в виде субтитров.

Сама идея, несомненно, придаёт постановке дополнительный объём. Однако её техническое воплощение, на мой взгляд, сильно уступает замыслу. Меня, по крайней мере, это постоянно «выдёргивало» из исторического контекста и буквально «ниспровергало» с высот античной трагедии к реалиям бренной российской действительности.

Впрочем, это, хоть и существенная, но всё же лишь деталь. Истинный смысл спектакля, по словам режиссёра, в другой, гораздо более важной, идее.

«Мне отмщение, и Аз воздам»

«Царь Эдип» – трагедия о герое, который, действительно, как и помнит большинство, становится убийцей отца и мужем матери. Это, как говорится, в сухом остатке. Но суть пьесы можно понять только, если знаешь детали. Хотя бы две.

Первая: что становится он таковым, сам того не ведая. И вторая: добивается роковой для себя правды ради блага народа.

Действие начинается с мольбы: жители Фив просят своего царя избавить город от мора. Посланный к оракулу гонец сообщает Эдипу волю богов: нужно найти и наказать убийцу предыдущего царя Лая. Как честный и справедливый правитель, Эдип не отказывается от расследования даже тогда, когда подозрения в его собственной причастности к этому преступлению вот-вот подтвердятся.

Вопреки протестам жены Эдип доводит следствие до конца и узнаёт: много лет назад оракул предсказал царю Лаю смерть от руки сына. Чтобы этого избежать, младенца отдали пастуху и велели бросить на съедение хищникам. Пастух пожалел ребёнка и передал соседнему правителю, который и воспитал его, как сына.

Повзрослев, Эдип узнаёт предсказание оракула. Пытаясь уйти от судьбы, он бежит из дома. По дороге – почти случайно – убивает незнакомого старика. И только спустя годы обнаруживает, что тот старик и был его родным отцом, а царица, на которой женился – родной матерью.

Иокаста, не в силах пережить случившееся, кончает жизнь самоубийством. А Эдип, потрясённый и раздавленный, ослепляет себя её булавкой и покидает Фивы.

– Эта пьеса о чести, о человеческом достоинстве, о лидере, который смог наказать себя сам: выдворить из страны, которой правил, уйти из жизни нищим. Наказать – значит, очиститься. Выйти к Богу, народу. Это поступок, – считает Римас Туминас. – Сегодня такого практически нет. Все современные лидеры не чувствуют себя виноватыми никогда и ни в чем. Всё оправдывается, всё возможно, всё дозволено.

Но напрасно люди думают, что им всё сойдёт с рук. Исполнитель роли прорицателя Тиресия Евгений Князев, будто не выходя из образа, пророчествует:

– Дорогие сограждане, ведите, пожалуйста, честный образ жизни и поступайте соответственно нравственным законам. Потому что возмездие всё равно придёт… Надеюсь, мы смогли донести до зрителя этот основной смысл.

Этот – несомненно, смогли. Абсолютно все СМИ, рассказавшие о спектакле, подчеркнули, а то и вовсе ограничились одним этим смыслом: царь Эдип – идеальный правитель, из-за чувства вины сумевший отказаться от власти и богатства. Хотя исполнитель роли Эдипа Виктор Добронравов, как мне кажется, делает акцент не столько на долге, сколько на страдании своего персонажа.

Его царь ослепляет себя не в наказание, а от невыносимой боли. И в этой муке, несмотря на молодость (обычно царя Эдипа играют более зрелые мастера), Виктор Добронравов весьма убедителен.

– Театр не политический инструмент, а нравственный, – уверен актёр. Лично мне его позиция более близка. Разве что я внесла бы его высказывание небольшую поправку: не только, но и…

Впрочем, и с режиссёром нельзя не согласиться. Ведь все мы, действительно, – потомки «отцеубийцы» (который до сих пор лежит на Красной площади). Не раскаявшегося, не понёсшего наказание. Значит, искупать эту вину – нам.

– Гордость, честь, уважение к человеку. Сейчас нет таких понятий. Нет отчаянья, нет признания, нет покаяния. Страшна перспектива, что наши дети будут за это отвечать. Они будут страдать за наше прошлое, – предостерегает режиссёр.

Эдип же, по мнению Римаса Туминаса, не перекладывает вину на будущее. Он наказывает себя сам – и тем искупает:

–  Эдип был слеп от величия своего, от амбиций, от самолюбия, от эгоизма. Как деятели в нашем государстве. И ведь мы можем уже сейчас всё изменить. Но почему-то постоянно откладываем. Мы переносим свою вину на следующие поколения.

Но и это, наверное, далеко не всё, что хотел сказать Туминас своим спектаклем. Потому что иначе не было на сцене ещё одного «действующего лица» – огромного чёрного цилиндра с окнами-бойницами, символизирующей Колесо Фортуны, рок, который способен как вознести человека к вершинам власти, так и низвергнуть, раздавить, превратить в пыль.

Страдание возвышает

Что есть судьба? Почему, за что и главное для чего человеку посылаются испытания? Может ли он противостоять предначертанному? И должен ли? И как принимать обрушивающиеся на тебя страдания?

Вот – тема настоящего Театра. Вот почему Софокл признан непревзойдённым мастером трагедии, классиком на все времена. И вот что, на самом деле, всегда привлекало Римаса Туминаса как режиссёра.

–  Нужно ставить про вечное, красивое. А красота в чем? Не в декорации или в сюжете. Она – в Теме. Именно это я и хочу раскрыть. Красоту человека, красоту жизни. Со всеми их трагическими ощущениями: болезнями, потерями, смертью. Да-да, даже смерть должна быть прекрасной, – пояснял мастер в одном из своих интервью.

Страдание действительно возвышает. Так считали древние философы. Об этом говорят ряд мировых религий и представители некоторых современных мировоззренческих теорий. Многие, правда, забывают, что речь идёт о душевных, а не телесных муках. Последние, что давно научно доказано, оказывают совершенно противоположное – крайне пагубное – воздействие. Но сейчас не об этом.

В античном театре было принято изображать человека совершенным, безукоризненным, образцовым – таким, каким он должен быть. У Софокла Эдип тоже практически идеален. Он мудр, благороден и отважен. И царствует вполне по праву: ведь он избавил Фивы от чудовищной Сфинкс, и восхищённые жители города в благодарность сами предложили ему в жёны свою царицу.

Да, Эдип не свободен от человеческих слабостей (и в этом, кстати, проявляется гениальность драматурга). Он не всегда справедлив и даже способен на ужасную жестокость по отношению к слепому прорицателю (отнимает у него посох и мальчика-поводыря). Но ведь это от страха (Тиресий обвиняет царя в ужасных преступлениях) и главное – от подсознательной уверенности, что прорицатель прав. Это так близко и понятно любому, сидящему в зале.

Сострадая прекрасным героям, зритель тоже возвышается, врачует собственную душу. Именно такое нравственное очищение через «сопереживание высшей гармонии в трагедии» Аристотель называл катарсисом.

Однако трактовка образа царя в постановке Римаса Туминаса, на мой взгляд, всё же не позволяет зрителю пережить катарсис.

Эссенция или экзистенция (сущность или существование)

В первых сценах спектакля Эдип предстаёт перед нами «весь в белом» (в буквальном и переносном смысле) на фоне окружающего мрака и нищеты. Он – циничный, самовлюблённый, высокомерный, холодный и безжалостный правитель. Таким видит героя режиссёр – таким воплощает его и актёр.

– Главная ошибка Эдипа – представление, что он убежал от судьбы и тем самым приравнял себя к богам. И в начале он именно таков: человек-бог. Лишь в конце, ослепнув, он, наконец, прозревает, – рассказывает о своём персонаже Виктор Добронравов.

Однако, вопреки ожиданиям, искупление всё равно не придаёт образу силы. Эдип и в финале не кажется особо привлекательным, очистившимся от греха, освободившимся от чувства вины и потому спокойным и возвышенным. В нём нет трагического величия и той самой истинной красоты. Он выглядит слабым, жалким, несчастным стариком.  

Иокаста в исполнении Людмилы Максаковой, конечно, весьма царственна – прекрасна, величава, аристократична. Одним словом, великолепна. Как античная статуя. Но – так же, как статуя, – недвижна и холодна. На её лице не отражается ни единого чувства, голос ни разу не срывается и не глохнет. Она даже не ходит – передвигается. Словно робот.

Но разве можно полюбить робота? Холодность, надменность, отсутствие человеческих эмоций отталкивают. Такие герои не вызывают симпатии. За них не хочется переживать.

Костюмы и декорации постановки выполнены в двух цветах – чёрном и белом. Точно так же – лишь чёрным и белым – «написаны» и характеры персонажей. «Хорошими», то есть достойным сожаления и уважения, они, по мнению авторов спектакля, станут только, когда (и если) осознают свою вину, раскаются и понесут наказание.

Но жизнь – и трагедия Софокла именно об этом – не чёрно-белая. Более того, она совсем не такова, какой мы хотим её видеть и пытаемся сделать. Мы вовсю стараемся не совершать ошибок и надеемся, что заслуживаем счастья. Но очень часто, вопреки всем усилиям и самым благим намерениям, жизнь оказывается несправедлива. Мы хотим как лучше, а получается всё равно – как предначертано. Но это лишь на наш взгляд.

Человеку не суждено знать Замысел. Всё, что ему посылается, имеет высшую цель. Возможно, благую. А возможно, как нам часто кажется, и нет. Не исключено, что прими Лай свою судьбу со смирением, он не стал бы жертвой собственного сына. Но Эдип, уж точно, не женился бы на Иокасте – ведь тогда он знал бы, что она его мать. Возможно, Творец всё равно нашел бы способ осуществить задуманное. А возможно, оставил бы людей в покое.

В любом случае человек уже обладает величайшим из подарков богов – свободой воли. У него всегда есть выбор, как поступить. И этим выбором он сам творит свою судьбу.  

Люди – игрушки в руках рока, утверждает Софокл. Фатум не перехитрить, не стоит и пытаться.

– Ничего изменить нельзя, – соглашается с драматургом режиссёр Римас Туминас. – Жизнь развивается по своей внутренней драматургии. Можно только научиться легче переживать тот или иной абсурд.

Фатализм – это слабость, рассудят одни. Всё к лучшему в этом лучшем из миров, возразят другие. Абсолютно экзистенциальное произведение, восхитятся третьи. Причём, написанное за две с половиной тысячи лет до появления экзистенциализма как теории. Лично я, если вам интересно, принадлежу к третьим. 

Фото: Валерий Мясников