Издательство — Воспитание в школе — Выпуск №2/2009

— Я не могу его видеть! — вскидывая руки, почти кричала в учительской молодая дама-биолог об ученике, которого если в чём и можно было упрекнуть, — так в излишней усидчивости и стремлении получать всегда и за всё только «пятёрки».

— Что случилось? — сочувственно поинтересовалась учительница истории. — Да и Соловьёв ли это? Вы не путаете?

— Такого спутаешь! — у «биологини» голос упал почти до шёпота. —

Сидит на уроке — так и ждёт, когда поумничать. Гадёныш… — И залилась слезами.

Дома Соловьёв-старший увидел тетрадь сына по биологии, а там одни рисунки: ракеты, авто — и ни слова по предмету. Показал жене.

Та — в ужасе:

— Что это?

— Это ботаника. Я к ней вообще больше не пойду.

— Как хочешь. Но сын-дурак мне не нужен.

Мальчишка продолжал, шмыгая носом, смотреть на мать, разразившуюся воспитательным монологом (отец уехал на работу), и понимал: да, он неуч, да, лентяй, сидит на шее у родителей (много раз слышал), но ничего сделать уже нельзя. И вдруг осенило:

— А может, начать новую тетрадь?!

Мать махнула рукой: делай как хочешь, не до того… А вечером, когда вернулась, с порога спросила у отца:

— Что делать будем? Совсем от рук отбился — звонила их учительница по ботанике…

— Ремня ему, и всё, — невозмутимо изрёк отец.

Надо ли говорить, что Соловьёв, который так и не понял, что он натворил в тот день, больше не поливал цветов и просто забыл о некогда обожаемой им коллекции кактусов?

— Я не могу его видеть! — снова повторяла молодая учительница после уроков.

А как бы всем — и учительнице, и Соловьёву, и его родителям — помог психолог! Может, не всё потеряно? Ему сегодня — слово.