Издательство — Народное образование — Выпуск №3/2015

Поэзия — вершина художественного пересоздания мира. Стихи — способ духовного освобождения. Рождение афоризма — рождение художественного мышления.

02.03.2017

Вероника Милославская

К 100-летию трагедии 

Страшные факты, не укладывающиеся в голове цифры, уникальные документы и исторические свидетельства – до сих пор (!) мало кому известные – были представлены в Москве, в Храме Христа Спасителя в ходе Дня Памяти «Февраль. Трагедия. Уроки истории. 1917 год»

«Плачьте же, дорогие братья и чада, оставшиеся верными Церкви и Родине, плачьте о великих грехах нашего Отечества, пока оно не погибло до конца. 

Плачьте о себе самих и о тех, кто по ожесточению сердца не имеет благодати слёз. 

Богатые и бедные, учёные и простецы, старцы и юноши, девы и младенцы, соединитесь все вместе и умоляйте милосердие Божие о помиловании и спасении России!»

(Святитель Тихон, Патриарх Всероссийский)

День Памяти, посвящённый всем погибшим в ходе февральской и октябрьской революций и последующие десятилетия террора и репрессий, состоялся 18 февраля 2017 года.

«Без осмысления трагических уроков прошлого невозможно заложить основы справедливого и демократичного государства, в котором главной и безусловной ценностью является человеческая жизнь», – считают организаторы этого проекта – Фонд Людвига Нобеля, Императорское православное палестинское общество и Императорский исторический клуб.

В памятных мероприятиях приняли участие многие представители дворянских родов, специально прибывшие для этого из-за рубежа, известные учёные, политические и общественные деятели: председатель президиума Международного совета российских соотечественников граф Пётр Шереметев, исполнительный президент Ассоциации «Франко-Российский диалог» князь Александр Трубецкой, предводитель Союза дворян, профессор Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже князь Дмитрий Шаховской, председатель Попечительского фонда государственного Эрмитажа Павел Родзянко, почётный член Объединения рода Романовых Павел Куликовский-Романов, председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата митрополит Волоколамский Иларион, председатель Императорского православного палестинского общества Сергей Степашин, заместитель председателя Императорского православного палестинского общества Елена Агапова, министр культуры России Владимир Мединский, научный руководитель Института всеобщей истории РАН академик Александр Чубарьян, директор Института Российской истории РАН Юрий Петров, председатель Почётного Совета премии Людвига Нобеля академик Ярослав Голко, руководители Фонда Людвига Нобеля Анна Яковлева и Евгений Лукошков. 

В рамках Дня Памяти состоялось несколько событий: научная конференция, выставка «Памяти погибших за веру Христову» и невероятно мощный по силе воздействия спектакль «Реквием».

Кадры документального фильма, созданного студией «Золотой Телец» (художественный руководитель – Андрей Максимков), демонстрируемые на большом экране, сопровождались живыми голосами актёров и живой музыкой, исполняемой Международным симфоническим оркестром «Таврический» (художественный руководитель и главный дирижёр – народный артист Кабардино-Балкарии Михаил Голиков) и Государственным московским академическим областным хором имени А.А. Кожевникова (художественный руководитель – Николай Азаров). 

Звучали «Покаянный стих», «Поэма памяти Сергея Есенина» и «Небо как колокол» Георгия Свиридова, музыка великой княгини Александры Иосифовны, «Сoncerno grosso» Альфреда Шнитке, «На сон грядущий» Петра Чайковского, «Молитва» на стихи К.Р., «Русь колокольная» Андрей Петрова, «Памяти ушедших» и «Павана» Мурата Кабардокова, «Тебе поём» Сергея Рахманинова, «Симфония № 1, часть II» Дмитрия Шостаковича, фрагмент хора из оперы «Плотина» Александра Мосолова, «Кантата к 20-летию Октября» Сергея Прокофьева.

За неполных два часа перед зрителями прошли все последние 100 лет российской истории, поражающие воображение цифры и факты, невероятные по циничности высказывания вождей и вдохновляющие примеры великого духовного и человеческого подвига…

Пересказать это, разумеется, нереально. Увидеть картину по телевидению или в широком прокате, если и будет возможно, то, боюсь, не скоро. Но узнать хотя бы его содержание, по моему глубокому убеждению, должно как можно больше людей.  

Поэтому, с разрешения создателей спектакля, я преобразовала сценарий фильма в статью и привожу его здесь полностью.

Реквием

Отречение

«Я завещаю тебе любить всё, что служит ко благу, чести и достоинству России. 

Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несёшь ответственность за судьбу своих подданных перед Престолом Всевышнего. 

Вера в Бога и святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни».

(Из завещания императора Александра III его сыну, будущему царю Николаю II)

В 1913 году вся Россия торжественно праздновала 300-летие Дома Романовых. По всем городам России в храмах отслужили благодарственные молебны, прошли войсковые парады местных военных гарнизонов, давались торжественные балы, обеды и приёмы. Губернаторами и градоначальниками устраивались исторические выставки и народные гуляния. Но уже через год началась Первая мировая война. 

Приближался 1917-й. Народ на улицах, вместе с солдатами и матросами, требовал свержения самодержавия. Того же добивались министры, члены Государственной Думы и даже некоторые из Романовых.

«В столице анархия. Правительство парализовано. Растёт всеобщее недовольство. Части войск стреляют друг в друга. Всякое промедление смерти подобно».

(Председатель Государственной Думы Михаил Родзянко, 26 февраля 1917 года)

В конце февраля 1917 года восставшие в Петрограде захватили Мариинский дворец и Петропавловскую крепость, а также арсенал, из которого рабочим раздали 40 тысяч винтовок и 30 тысяч револьверов. 28 февраля Временный комитет Государственной думы объявил о взятии на себя правительственных функций. 

Вечером 2 марта во Псков прибыли делегаты от Государственной Думы Гучков и Шульгин. Они сообщили царю, что его отречение от престола – это единственное средство, которое поможет успокоить народ и прекратить волнения. Под сильным давлением царь вынужденно отрёкся от престола, подписав соответствующий манифест. 

«В дни Великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении упорной войны. 

В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и в согласии с Государственной думою признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаём наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского.

Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжёлую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России».

(Из текста отречения императора Николая II от престола)

В тот же день он написал в своём дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман».

Волнения не утихали. Рабочие требовали немедленно арестовать царя и провозгласить республику. Вчерашние защитники монархии один за другим переходили на сторону революции. Среди них был двоюродный брат царя великий князь Кирилл Владимирович, а также весь личный состав Ставки во главе с начальником штаба Верховного главнокомандующего генералом Алексеевым.

3 марта 1917 года великий князь Михаил Александрович, в пользу которого отрёкся царь, под сильным давлением отказался от короны и обратился к народу с призывом подчиняться Временному правительству. Вслед за ним письменные заявления о поддержке Временного правительства и об отказе от притязаний на престол сделали все члены царской фамилии. 

Впоследствии великий князь Михаил Александрович был выслан в Пермь, где в ночь с 12 на 13 июля 1918 года его расстреляли.

В феврале и марте 1917 года в Петрограде царил жестокий хаос. Стихийные погромы сопровождались жестокими убийствами и надругательствами. Революция стала настоящей Голгофой для российского флота – первыми её жертвами пали морские офицеры. Озверевшие матросы творили самосуд и расправу. 

Повсюду – и в армии, и в тылу – царила безраздельная анархия. Всё меньше становилось сторонников и защитников Временного правительства. Уже тогда в расколотом обществе появились первые признаки неминуемо надвигавшейся гражданской войны.

«Ничто не разделяет людей в такой степени, как взаимно пролитая кровь. Она отравляет души обеих сторон. В народах примитивных она рождает кровную месть, живущую в поколениях. Но и среди людей высокой культуры она вырывает глубокую пропасть, засыпать которую могут лишь долгие годы».

(Борис Дудоров, капитан I ранга, очевидец событий 1917 года)

Расстрел царской семьи

9 марта 1917 года государь и его семья были взяты под стражу в Царском Селе. В связи с разрастанием антимонархических настроений в России, Временное правительство обратилось к английскому послу в Петрограде Джорджу Бьюкенену с просьбой запросить британский кабинет о возможности отправить царя и его семью в Англию. 

Английское правительство сначала согласилось на это предложение – однако против этого поднялась волна протеста. В результате, английский король Георг V (двоюродный брат Николая II) обратился к своему правительству с предложением отменить это решение. 

Тогда Временное правительство направило просьбу французскому кабинету предоставить царской семье убежище во Франции – но также получило отказ со ссылкой на то, что это будет отрицательно воспринято общественным мнением Франции.

В ночь на 1 августа 1917 года по распоряжению Временного правительства царская семья была отправлена из Царского Села в Тобольск. 

25 октября 1917 года большевики в Петрограде свергли Временное правительство, деятельность которого к тому времени была фактически парализована. 

Весной 1918 года по требованию новой власти царская семья вместе с приближёнными была перевезена в Екатеринбург и размещена в доме, отобранном у горного инженера Ипатьева. Узники прожили здесь ровно 80 дней.

В ночь на 17 июля 1918 года Николай II и его семья были расстреляны в подвале Ипатьевского дома. 

По указанию руководившего расстрелом председателя ГубЧК Юровского в ту же ночь трупы убитых вывезли за город в урочище Ганина Яма. Вблизи деревни Коптяки тела выгрузили, с убитых сорвали одежды и на верёвках спустили в шахту. 

На следующую ночь тела извлекли из шахты и, облив керосином, попытались сжечь – но они не горели. Уже рассвело, когда останки спешно закопали в двух местах: прямо на заболоченной дороге и невдалеке от неё.

В 1981 году члены царской семьи были канонизированы Русской зарубежной церковью, а в 2000 году на Архиерейском соборе Русской православной церкви были прославлены в лике святых царственных страстотерпцев. В 1995 году в урочище Ганина Яма, на месте уничтожения останков царской семьи был основан мужской монастырь, а в 2003 году в Екатеринбурге, на месте снесённого к тому времени Ипатьевского дома был освящён Храм-на-Крови – в память о невинно убиенных.

К лику святых ныне также причислена убитая в 1918 году великая княгиня Елизавета Фёдоровна, настоятельница Марфо-Мариинской обители труда и милосердия и председатель Императорского православного палестинского общества.

7 мая 1918 года она была арестована и увезена из Москвы под конвоем в Алапаевск. Там же под арестом находились члены царской семьи: великий князь Сергей Михайлович, князья императорской крови Игорь Константинович, Константин Константинович и Иоанн Константинович, а также князь Владимир Палей – поэт, сын великого князя Павла Александровича, расстрелянного в Петропавловской крепости через полгода после казни сына.

В ночь на 18 июля 1918 года Елизавету Фёдоровну с инокиней Варварой разбудили и повезли в направлении деревни Синячиха. За ними на нескольких подводах везли других членов императорской фамилии. Их привезли на заброшенный рудник, избили прикладами и сбросили в шахту, забросав ручными гранатами.

В течение нескольких часов члены царской семьи мучительно умирали от тяжёлых ранений. 

Когда в сентябре 1918 года войска адмирала Колчака извлекли из шахты останки погибших, рядом с телом великой княгини Елизаветы нашли князя Иоанна с перевязанной головой – в прошлом сестра милосердия, великая княгиня Елизавета в кромешной темноте шахты сделала последнюю в своей жизни перевязку.

Осенью 1918 года тела мучеников были погребены в Свято-Троицком соборе города Алапаевска. Летом 1919-го, в связи с приближением красноармейских отрядов, их перевезли из Алапаевска в Читу. А ещё через год – в Пекин. Оттуда в ноябре 1920 года гробы с телами великой княгини Елизаветы Фёдоровны и инокини Варвары были отправлены в Иерусалим, где погребены на Елеонской горе, в храме святой Марии Магдалины.

В 1995 году на месте гибели Алапаевских узников был основан мужской монастырь во имя новомучеников и исповедников российских.

«То были страшные годы, и тысячи, десятки тысяч людей были уничтожены. То были годы расстрела не царской семьи, не отдельно взятых представителей народа нашего – то были годы расстрела исторической России».

(Патриарх Московский и всея Руси Кирилл)

Кровавая смута

Начиная с 27 октября 1917 года, большевики семь дней расстреливали Московский Кремль артиллерийским, бомбомётным, пулемётным и оружейным огнём. Только в ночь с 1 на 2 ноября были убиты более пяти тысяч человек. Пострадали, в основном, случайные прохожие, среди которых были и дети. 

После окончания обстрела Соборная площадь Кремля была затоптана кровавыми следами, стены башен, храмов и соборов были разбиты, иконы изрешечены пулями. Это святотатство имело определённую цель – большевикам нужно было привести в негодность храмы, закрыть доступ в Кремль для простых граждан и служителей Церкви.

Кремль был взят красными 3 ноября 1917 года. 

«Из праха и дыма гражданской войны глядит он на нас, зияя ранами, разбитый, осквернённый, опозоренный Кремль – твердыня нашего духа, немой свидетель прежней нашей славы и настоящего позора. 

Какие нужны слёзы покаяния, чтобы смыть всю ту нечистоту, которой осквернили Священный Кремль наши русские братья солдаты, руководимые врагами! 

Пусть этот ужас злодеяния над Кремлём заставит опомниться весь русский народ и понять, что такими способами не создаётся счастье народное, а вконец разрушается сама когда-то Великая и Святая Русь».

(Епископ Камчатский Нестор)

Первым русским священнослужителем, павшим от рук безбожников, стал протоиерей Иоанн Кочуров, убитый 31 октября 1917 года в Царском Селе. В этот день священника схватили, отвели к Царскосельскому аэродрому, подвергли побоям и издевательствам, а затем расстреляли. Это произошло на глазах его сына-гимназиста.

5 ноября 1917 году после литургии и молебна в Храме Христа Спасителя Всероссийским патриархом был избран митрополит Московский Тихон (Белавин). Интронизация наречённого и избранного патриарха Тихона состоялась 21 ноября того же года в Успенском соборе Московского Кремля.

В это же время большевиками готовились официальные документы, объявлявшие церковь вне закона. В «Декрете об отделении церкви от государства и школы от церкви», подписанном 23 января 1918 года, церковь лишалась права юридического лица и тем самым была признана неправоспособной. В 65-й статье первой советской конституции 1918 года духовенство и монашество объявлялись нетрудящимися элементами, лишёнными избирательных прав, дети священников лишались права поступления в высшие учебные заведения.

После того как в 1918 году большевистское правительство переехало в Москву, почти все московские монастыри были закрыты и превращены в концлагеря. В одних содержали заложников, в других – военнопленных, в третьих – «врагов революции», среди которых было немало священнослужителей. Три древнейших московских монастыря – Иоанновский, Новоспасский и Спасо-Андроников – считались «расстрельными». 

5 сентября 1918 года, в ответ на покушение на Ленина в Москве и убийство председателя Петроградской ВЧК Урицкого, большевики официально объявили о начале красного террора, фактически продолжавшегося в течение всей гражданской войны и многие годы после неё. 

В этот же день в Петрограде был расстрелян духовник царской семьи, протоиерей Александр Васильев, а в Москве – арестован и впоследствии расстрелян протоиерей Иоанн Восторгов.

Ещё 9 августа 1918 года Ленин отправил соответствующее указание:

«Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь».

По всей стране были произведены многочисленные расстрелы. Только в Петроградской ЧК расстреляли 512 заложников, ещё около 500 человек было расстреляно в Кронштадте. Общее число жертв до сих пор неизвестно. 

А в это время в глубоких, семиметровых подвалах главного здания ЧК на Большой Лубянке, напоминавших корабельный трюм, в ожидании расстрела томилось множество арестованных, называвших место своего заточения «кораблём смерти». Сначала приговорённых расстреливали прямо во дворе, затем под гаражами автобазы были оборудованы подвалы, где до конца 1940-х годов систематически производились казни. Уже в 1918 году москвичи называли автобазу чекистов «гаражом расстрелов».

Чекист Лацис так определял принцип красного террора: 

«Мы не ведём войны против отдельных лиц. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. 

Первый вопрос, который мы должны ему предложить – к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. 

В этом – смысл и сущность “красного террора” ».

Из воспоминаний очевидцев известно, как всё происходило. Глубокие подвалы под гаражами были оцинкованы, для стока крови устроены желоба. Осуждённых раздевали догола и ставили к стенке. Затем с помощью особого механизма тела расстрелянных поднимали наверх, погружали на полуторки и отвозили на городские кладбища, где хоронили в общих могильниках. 

Нет числа погибшим за веру и Отечество в первые годы Советской власти. Множество невинных жертв были зверски уничтожены по всей России. Основной удар пришёлся на буржуазию, интеллигенцию, духовенство и – особенно – на представителей дворянского сословия, которое, по решению новой власти, подлежало ликвидации в самые кратчайшие сроки. 

Общее число жертв этого периода установить невозможно, поскольку многие массовые расправы без суда и следствия никак не фиксировались в документах. Однако даже по самым приблизительным подсчётам общее количество жертв репрессий, осуществлённых в ранние годы Советской власти, включая эпоху Гражданской войны и послевоенной разрухи, исчисляется сотнями тысяч человек.

19 января 1918-го при защите Александро-Невской лавры от захвата большевиками выстрелом в лицо был убит известный в Петрограде священник Пётр Скипетров. 

В Туле, Омске, Шацке, Астрахани и других городах России красноармейцы открывали стрельбу по участникам крестных ходов.

25 января 1918 года в Киево-Печерскую лавру ворвались вооружённые солдаты, намеревавшиеся ограбить митрополита Киевского Владимира. Не найдя в его келье никаких сбережений, они вывели владыку за ворота лавры и учинили над ним жестокую расправу.

В городе Елабуге был расстрелян протоиерей Павел Дернов. А вскоре та же участь постигла и трёх его сыновей, младшему из которых едва исполнилось 17 лет. 

В ночь на 29 июня епископа Саратовского Гермогена и священника Петра Карелина вывели на палубу парохода, на котором они плыли под конвоем и, привязав к их ногам тяжёлые камни, сбросили в реку. 

Архиепископ Пермский Андроник был ранен и заживо засыпан землёй. 

Его преемника, епископа Соликамского Феофана большевики подвергли мучительной казни: привязав за волосы к жерди, они опускали его в прорубь, а затем поднимали и держали на тридцатиградусном морозе. Вместе с ним было замучено трое священников и пятеро мирян. 

В Екатеринодарской епархии за несколько месяцев 1918 года было убито более 30 священников. Число казненных в Харьковской епархии с декабря 1918 года по июнь 1919-го – 70 человек. В Воронежской епархии в декабре 1919 года расстреляно 160 священников. В Пермской, Ставропольской и Казанской губерниях некоторые уезды полностью лишились священнослужителей. 

Одной из самых зловещих страниц красного террора стали массовые расстрелы в Крыму, начавшиеся после того, как в 1920 году на полуостров вошли регулярные части красных. 

В ноябре 1921 года ВЦИК издал декрет об амнистии участников белого движения. Вскоре после этого в Россию вернулось более 120 тысяч человек, многие из которых по прибытии сразу же были арестованы и расстреляны без суда и следствия. Прибывших водным путём часто убивали прямо на кораблях – ещё до того, как они причаливали к берегу.

«Нельзя было пролить более человеческой крови, чем это сделали большевики. Нельзя себе представить более циничной формы, чем та, в которую облечён большевистский террор. 

Это система, нашедшая своих идеологов. Это система планомерного проведения в жизнь насилия. 

Это такой открытый апофеоз убийства как орудия власти, до которого не доходила ещё никогда ни одна власть в мире».

(Сергей Мельгунов, русский историк и политический деятель)

В августе 1922 года, за шесть дней до поразившего его инсульта, Ленин отдал приказ о начале операции «Философский пароход», цель которой – высылка из России наиболее выдающихся представителей «старой интеллигенции». Потом, уже будучи тяжело больным, «великий вождь» непосредственно руководил ходом операции, требуя ускорить её завершение.

В результате этой акции из страны был выброшен, как ненужный хлам, цвет русской интеллигенции. Среди них были выдающиеся философы и мыслители, имена которых сегодня известны всему миру – Иван Ильин, Николай Бердяев, Питирим Сорокин, Лев Шестов, Семён Франк, Николай Лосский, князь Сергей Трубецкой, протоиерей Сергей Булгаков. В числе высланных оказались также ректор Петроградского университета Лев Карсавин, писатель Михаил Осоргин, историк Александр Кизеветтер, хранитель музея Льва Толстого Валентин Булгаков и многие другие известные художники, литераторы, врачи, юристы, инженеры, педагоги, религиозные и общественные деятели, а также особо непокорные студенты. 

По словам Льва Троцкого, «расстрелять этих людей формально было не за что, а терпеть – уже невозможно». Поэтому власти и решились на этот «гуманный» шаг. 

В оценке операции как «гуманной» есть своя правда, поскольку уже в 1923 году по приказу Феликса Дзержинского высылки за границу прекратились. Теперь интеллигенцию стали ссылать на Соловки и в Сибирь, в глухие провинции и на строительство Беломорканала. А оттуда мало кто возвращался живым.

«Бог поругаем не бывает»

С первых дней установления советской власти большевики взяли курс на полное уничтожение православной церкви в России. Они врывались в храмы и монастыри, устраивали обыски в алтарях, глумились над святынями, изымали церковные ценности. Повсеместный размах приняла  кампания по вскрытию и осквернению мощей русских святых.

Летом 1921 года в Советской республике начался голод. Государство под предлогом помощи голодающим решило в кратчайший срок изъять церковные ценности, частично уже отобранные. Пользуясь народным бедствием, революционные вожди организовали разграбление храмов и монастырей руками атеистов, безбожников и предателей.

«Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией и не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. 

Чем большее число представителей реакционного духовенства, реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и подумать». 

(Ленин)

Одним из самых громких дел 1922 года был судебный процесс в Петрограде, по которому обвиняемыми проходили 86 священнослужителей и мирян, четверо из которых были приговорены к расстрелу. Главным обвиняемым на процессе был митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, расстрелянный в ночь с 12 на 13 августа вместе с архимандритом Сергием, юристами Юрием Новицким и Иоанном Ковшаровым.           

Незадолго до казни святитель Вениамин послал из тюрьмы письмо, в котором были такие слова: «Христос – наша жизнь, свет и покой. С ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше её иметь надо нам, пастырям. Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать для себя».

Новый сонм российских мучеников и исповедников за веру Христову возглавил святой Патриарх Тихон, сказавший об эпохе, в которую ему довелось нести тяжкий крест патриаршества: 

«Ныне святая православная Церковь Христова в Русской земле переживает тяжёлое время: гонение воздвигли на истину Христову явные и тайные враги сей истины и стремятся к тому, чтобы погубить дело Христово».

Святейший Патриарх Тихон в первый раз был арестован в 1918 году и с тех пор неоднократно находился под домашним арестом. В 1922 году он был привлечён к судебной ответственности и целый год содержался на строгом тюремном режиме.

В апреле 1923 года, после нескольких месяцев изнурительных допросов, Патриарх Тихон был отправлен на Лубянку. Летом того же года Святейшему изменили меру пресечения, позволив вернуться в Донской монастырь – однако жизнь его по-прежнему была под угрозой.

С марта 1925 года Патриарх Тихон снова находился под следствием, вплоть до самой кончины, последовавшей 7 апреля 1925 года. Почти все его ближайшие сподвижники вскоре оказались в тюрьмах и ссылках, многие из них впоследствии были расстреляны.

В 2012 году у мощей святителя Тихона в Донском монастыре патриарх Кирилл сказал: «На долю Святейшего Патриарха Тихона пришлось особо трудное время – время государственного перелома, время гражданской смуты, время чудовищного гонения на Церковь. Святитель, осознавая свою ответственность за Церковь Русскую, делал всё для того, чтобы умиротворить людей и при этом не поступиться Божией правдой. Трудно представить, каких сил стоило ему сопротивление тому распаду – не только общественному, народному, но и церковному».

В 1929 году в Советской России началась самая катастрофическая акция в отношении собственного народа: «сплошная коллективизация», сопровождавшаяся массовой депортацией самых работящих крестьян, презрительно называемых «кулаками» и «подкулачниками». На сборы давалось три дня, а иногда – сутки. Изгнанники не могли взять с собой ни тёплой одежды, ни даже посуды. В дороге, которая занимала недели, а то и месяцы, почти не кормили, воды на всех не хватало. Многие умирали уже в пути.

Тогда же начались массовые аресты «церковников». В этих случаях храмы, как правило, закрывались, всё имущество арестованных конфисковывалось. Священников судили как руководителей контрреволюционных организаций и давали им наибольшие сроки наказания, а часто – высшую меру.

Всего за тридцатые годы, по разным оценкам, вынужденно покинули родные деревни от трёх до четырёх с половиной миллионов человек. 

Многие из них были арестованы и приговорены к расстрелу или к заключению в лагерь. 

Около двух миллионов стали «спецпереселенцами» а необжитых районах Европейского Севера, Урала, Сибири и Казахстана. 

На селе в 30-х годах разразился страшный голод. Населённые пункты окружали солдатскими цепями и отнимали у крестьян всё продовольствие, весь хлеб до последнего зёрнышка. 

Дома наполнялись трупами. Началось людоедство. Множество деревень и сёл полностью вымерло. Вслед за сёлами пустели посёлки и даже целые города. В городе Голощёкине, названном так в честь цареубийцы, правительственная комиссия не нашла ни одного живого человека – только трупы умерших от голода.

Большевистский лозунг «Земля – крестьянам!», ради которого простой народ поддержал революцию, оказался очередной ложью. Крестьяне, попавшие в неволю, были истреблены под видом кулаков или сгинули в концлагерях и голодных ссылках. 

В большевистской неволе

Первые лагеря для заключённых появились в молодой Советской Республике уже во время Гражданской войны, начиная с 1918 года. А в 1923 году в бывшем Соловецком монастыре открылся лагерь особого назначения, в котором на практике отрабатывались приёмы беспощадной эксплуатации заключённых.

Количество заключённых на Соловках постоянно росло: к концу 1923 года в Соловецком лагере насчитывалось две с половиной тысячи заключённых, в 1926 году – почти 10 тысяч, а в 1930 году – уже более 50 тысяч. Помимо крестьян, мещан, дворян и интеллигенции, в лагере было немало лиц духовного звания, в том числе архиереев. Одновременно здесь находилось в заключении от 20 до 30 епископов.

Духовным лицам в лагерях принудительного труда поручали самые тяжёлые работы. Но они не роптали. Очевидец писал: «С поразительным смирением, покорностью и выносливостью духовенство рубит лес, прокладывает дороги, чистит уборные, высушивает болота, разрабатывает торф». Священнослужителям поручались также работы, связанные с материальной ответственностью, так как на «социально близких», то есть уголовников, в таких делах нельзя было положиться.

«Тюремная замкнутость, безграничный произвол, полное пренебрежение к человеческой личности и её правам, постоянная беспредельная лживость, вездесущий, всемогущий «блат», узаконенное мошенничество всех видов, хамство, постоянный полуголод, грязь, болезни, непосильный, принудительный труд – всё это доводилось до предела возможного».

(Борис Ширяев, узник Соловецкого лагеря, дважды приговорённый к смерти)

Начальство Соловецкого лагеря составляли пьющие чекисты, зачастую психически нездоровые. Первый начальник лагеря по фамилии Ногтев, встречая на пристани партию новобранцев, тут же пристреливал для острастки пару офицеров или священников, а остальным объявлял: «Здесь у нас власть не советская, а соловецкая». Его заместитель Эйхманс однажды расстрелял в дальнем лесу целую группу заключённых только потому, что хотел якобы отомстить за смерть своего учителя Дзержинского.

Самым страшным местом для заключенных на Соловецком архипелаге считался отдалённый скит на острове Анзер. Сюда, в штрафной изолятор на Секирной горе, отправляли на верную гибель не только мужчин, но и женщин с детьми, родившимися на Соловках. Бывали случаи, когда с вершины анзерской Секирной горы вниз по лестнице сбрасывали узников, привязав их к тяжёлым брёвнам. Выжить после этого было невозможно. Хоронили убитых тут же, у подножия горы, в общих ямах-могильниках.

После того как на Западе узнали о преступлениях и издевательствах в Соловецком лагере, на Соловки срочно командировали знаменитого пролетарского писателя Максима Горького. Для дорогого гостя была устроена настоящая «потёмкинская деревня». Правда, у организаторов поездки случилась непредвиденная осечка – один из малолетников узников, 14-летний мальчишка рассказал Горькому всю правду об ужасах, творившихся в лагере. 

Из детского барака Горький вышел, обливаясь горючими слезами. Но уже на следующий день, 22 июня 1929 года, писатель оставил в специально изготовленной для этого случая «Книге отзывов» такую запись:

«Я не в состоянии выразить мои впечатления в нескольких словах. Не хочется, да и стыдно было бы впасть в шаблонные похвалы изумительной энергии людей, которые, являясь зоркими и неутомимыми стражами революции, умеют, вместе с этим, быть замечательно смелыми творцами культуры».

А мальчика, не побоявшегося сказать правду, расстреляли…

Среди миллионов советских заключённых, прошедших в те годы через ГУЛАГ, были дед и отец нынешнего главы Русской православной церкви, патриарха Кирилла. Его дед, Василий Степанович Гундяев, арестованный в 1928 году, провёл в лагерях, тюрьмах и ссылках 18 лет. Он был одним из узников Соловецкого лагеря особого назначения, где пережил заключение в самом страшном месте лагеря – штрафном изоляторе «Секирка». Позднее, в 50-е годы, он стал священником.

Его сын, Михаил Васильевич Гундяев, иподиакон и церковный певчий, отбывал наказание в Дальлаге. Он был арестован за несколько дней до свадьбы, состоявшейся только после освобождения из заключения, в канун 1937 года. Прошедший Великую Отечественную войну, Михаил Васильевич в 1947 году принял священный сан, после чего много лет служил в храмах Ленинграда и Ленинградской области.

Известны имена более 80 архиереев, митрополитов, архиепископов и епископов, около 400 имён священнослужителей, пострадавших за веру в Соловецких лагерях. Многие из Соловецких узников умерли в лагере или были там же расстреляны. Некоторые погибли позже, в других тюрьмах и лагерях. 

Несмотря на тяжелейшие условия жизни, многие русские учёные, оказавшиеся в Соловецком лагере, скрытно продолжали свои научные труды. Среди них был выдающийся философ, богослов и математик, протоиерей Павел Флоренский, труды которого сегодня признаны общемировым достоянием. Отец Павел Флоренский занимался научной работой на Соловках до последних дней жизни. Он был расстрелян в 1937 году. Место его расстрела и захоронения до сих пор не известно.

Большой террор

Наступил 1937 год, в котором праздновалось 20-летие Октябрьской революции и 20-летие создания органов ВЧК-ГПУ-НКВД. Кроме того, в этом году состоялись выборы в Верховный Совет по новой, вышедшей в 1936 году Сталинской Конституции. Однако в историю нашей страны 1937 год вошёл как год начала Большого террора.

В январе 1937 года состоялась перепись населения, результаты которой вызвали у Сталина настоящую ярость. По мнению вождя, по её результатам «недосчитались» 8–10 миллионов жителей страны. Кроме того, на вопрос о религиозности более 55 миллионов человек назвали себя верующими. А ведь Союз воинствующих безбожников обещал руководству страны, что как раз к 1937 году «имя бога будет забыто по всей территории Советского Союза». 

В результате, перепись решено было считать несостоявшейся.

В издании «Блокнот агитатора» тогда же сообщалось: «Дело переписи было сорвано врагами народа – троцкистско-бухаринскими агентами фашизма, пробравшимися к руководству. Славная советская разведка во главе со сталинским наркомом товарищем Ежовым разгромила змеиное гнездо предателей в аппарате советской статистики». Всего по «делу статистиков» было расстреляно несколько сотен человек. Но по сравнению с общим количеством жертв Большого террора это было лишь каплей в море.

В преддверии выборов в Верховный Совет, назначенных на декабрь 1937 года, было сделано всё для нейтрализации возможных политических противников. В ходе трёх Московских процессов 1936–1937 годов были уничтожены почти все крупные политические деятели. В мае 1937 года состоялись открытые процессы над представителями высшего командования Красной Армии, обвинёнными в «военно-фашистском заговоре». И наконец 2 июля 1937 года Политбюро  ЦК ВКП(б) приняло решение «Об антисоветских элементах» и о проведении широкомасштабной операции по репрессированию целых групп населения.

По итогам заседания Политбюро, состоявшегося 31 июля, для каждого региона были спущены так называемые «лимиты». По Москве и Московской области предлагалось расстрелять 5 тысяч человек, выслать в лагеря 30 тысяч; по Ленинграду и области предстояло подвергнуть расстрелу 4 тысячи человек, выслать 10 тысяч. По 5 тысяч расстрелов следовало произвести в Западно-Сибирском и Азовско-Черноморском крае, 4 тысячи – в Свердловской области. В Дальневосточном крае был утверждён «лимит» расстрелянных в 2 тысячи человек, в Оренбургской и Челябинской областях – по полторы тысячи. Еще в одиннадцати областях приказано было расстрелять по тысяче человек. И это только в РСФСР, без учёта союзных республик, где проходила такая же «великая чистка».

«Если во время этой операции будет расстреляна лишняя тысяча людей – беды в этом особой нет. Поэтому особо стесняться в арестах не следует».

(Николай Ежов, комиссар НКВД СССР I ранга)

Донской крематорий в Москве, Левашовская пустошь и Ржевский полигон под Ленинградом, село Медное в Калининской области – в этих и других известных ныне местах происходили захоронения тысяч невинных жертв «великой чистки». 

Одним из самых известных мест массовых расстрелов стала спецзона НКВД СССР «Бутовский полигон». За 14 месяцев здесь были расстреляны 30 тысяч человек, среди которых было немало священнослужителей. В настоящее время 331 человек из числа казнённых на Бутовском полигоне причислены к лику святых.

Среди жертв Большого террора также было немало выдающихся деятелей науки, культуры и искусства. По доносам были арестованы и казнены учёный-биолог Николай Вавилов, режиссёр Всеволод Мейерхольд, поэт Осип Мандельштам. На долгие годы оказались за колючей проволокой поэт Ярослав Смеляков, писатель Варлам Шаламов, драматург Николай Эрдман, художник Константин Ротов, актёр Алексей Дикий, режиссёр Леонид Варпаховский, писатель Александр Солженицын. Среди узников ГУЛАГа в те годы были будущие народные артисты Георгий Жжёнов и Пётр Вельяминов, а также будущие академики Дмитрий Лихачёв и Лев Гумилёв, которого за двадцать лет трижды арестовывали и судили – как сына поэта и белогвардейского офицера Николая Гумилёва, расстрелянного в 1920 году по обвинению в контрреволюционном заговоре.

Некоторым из миллионов творцов, мечтавших о великих свершениях, повезло – пройдя через ад репрессий и оказавшись на свободе, они сумели реализовать свои таланты. Все мы знаем великого учёного, конструктора и ракетостроителя Сергея Королёва, который сумел выжить в ГУЛАГе и впоследствии открыл для нашей страны дорогу в космос. Авиаконструктор Андрей Туполев, арестованный в тридцатые годы по ложному доносу, впоследствии был трижды удостоен звания Героя Социалистического Труда.

В годы Великой Отечественной войны среди выдающихся полководцев, принесших победу нашему народу, были и недавние узники сталинских лагерей – маршал Советского Союза Рокоссовский и генерал армии Горбатов. Миллионы вчерашних узников, призванных на передовую прямо из лагерей и ссылок, отважно защищали Родину, нередко – ценой собственной жизни. Среди них был и фронтовой разведчик Владимир Карпов – бывший политзаключённый, в годы войны получивший звание Героя Советского Союза и впоследствии ставший известным писателем.

Но сколько ещё погибло или сгинуло бесследно в лагерных могильниках – таких же ярких личностей, которые не успели себя реализовать и которых так не хватало нашей стране – и в годы войны, и в мирное время.

В связи с «тотальной чисткой», НКВД были пересмотрены уголовно-следственные дела 1937–1938 годов, многие из которых были признаны сфальсифицированными. Часть заключённых вышли на свободу. Но многие из невинно осуждённых продолжали оставаться в лагерях за колючей проволокой – или навсегда сгинули в безымянных могилах на расстрельных полигонах.

К 1940 году на свободе осталось только четыре архиерея Русской Православной церкви, к этому времени уже испытавшие аресты и ссылки. Остальные продолжали находиться в заключении или были казнены – вместе с тысячами священников, монахов, монахинь и мирян, пострадавших за веру. 

Казалось, их имена будут забыты навсегда. Несмотря на то, что уже в годы Великой Отечественной войны в стране начали открываться храмы, а многие священники оказались на свободе, церковь ещё долгие десятилетия испытывала притеснения государства.

Возрождение

Но наступил 1988 год – год тысячелетия крещения Руси, ставший переломным в жизни Русской церкви. На наших глазах сбываются пророчества великих старцев о том, что вслед за гонениями и преследованиями наступит эпоха расцвета православной веры и православной церкви.

В 1989 году Архиерейским Собором Русской православной церкви был канонизирован Святейший Патриарх Тихон. 

В 2000-м принято решение о канонизации Собора новомучеников и исповедников российских ХХ века, названных по именам и неназванных, но ведомых Богу, пострадавших за веру Христову в годы гонений.

В 2007 году, во вновь выстроенном соборе в Бутово, сооружённом на месте массовых казней священнослужителей, святейший патриарх Московский и всея Руси Алексий Второй и глава Русской православной церкви за границей митрополит Лавр совершили совместную Божественную литургию – первую после воссоединения двух ветвей Русской православной церкви. К этой дате был доставлен Великим водным путём из Соловков и установлен рядом с собором громадный Поклонный крест. Он стал символом всех крестных страданий на нашей земле.

В последние годы опубликовано немало ранее засекреченных документов. По всей России вновь построены тысячи храмов, возобновилась монашеская жизнь в сотнях монастырей, открываются двери десятков духовных школ.

Возрождённые Киево-Печерская и Алексанро-Невская лавры, вернувшиеся к молитвенной жизни  Данилов, Донской, Новодевичий и Новоспасский монастыри, собирающие множество паломников Серафимо-Дивеевский, Иосифо-Волоцкий, Александро-Свирский, Валаамский и Соловецкий монастыри, поднятые из руин Оптина пустынь и Ново-Иерусалимский монастырь, вновь вознёсшийся над Москвой Храм Христа Спасителя – вот лишь малая частица великих святынь, ныне вновь сияющих в своей первозданной красе.

«Нам не уйти от эмоционального переживания того, что произошло со страной, с государем императором, с его семьёй, с нашими новомучениками и исповедниками, с тысячами и тысячами загубленных жизней, но, устремляясь вперёд, мы должны делать выводы и извлекать уроки из нашей истории. 

А урок заключается в следующем: золотые купола и величественные храмы не являются гарантией спасения. Они не предотвращают народ от падения. Только тогда, когда мы соединяем веру с действием, мы совершим то, к чему призваны, и никакая диавольская вражья сила не способна будет поколебать ни Церковь нашу, ни Русь. И верим, что это преобразование духовное, обновление и возрождение нашей национальной жизни должно происходить не только в Российской Федерации, но и во всех странах исторической Руси – Украине, Белоруссии, Молдове и прочих, которые духовно и культурно связывают себя с Киевской купелью крещения».

(Патриарх Московский и всея Руси Кирилл)

В 2013 году Россия отмечала 400-летие Дома Романовых. В Санкт-Петербурге в честь этого события прошли торжества, организованные Российским Фондом Людвига Нобеля. В торжествах приняли участие представители известных дворянских родов, которые смогли поклониться памяти своих предков.

В 2015 году Фондом был открыт единственный в России памятник погибшему в годы Первой мировой войны князю Олегу Константиновичу Романову, ставший покаянным мемориалом членов царской семьи, трагически погибших в годы смутного времени. 

Россия возвращает из небытия забытые страницы своей истории…