Журналы — Народное образование — Выпуск №6/2001
О педагогических проблемах пишут в разных жанрах: катастрофическом, рекламном, взывающем к власть имущим или же бесхитростно рапортующем, «как мы прекрасно живём и работаем в невыносимых условиях».
Задумывая цикл публицистических статей о самых острых проблемах современной школьной жизни, мы не страдали «мессианским комплексом». Сейчас в России равно трудно как чем-то напугать, так и предложить конструктивные новые подходы к решению жгучих вопросов. К сожалению, и понятие «правда» за последние годы существенно изменилось. Когда кто-то обещает сообщить её, то мы уже привычно ждём или «жуткой правды», после которой и жить-то не хочется, или же, что чаще бывает, откровенной «кривды». В результате сложилась ситуация, когда кажется, будто правду о нашей школе знают все. И она горькая. А потому заранее недоброжелательно относятся к тем, кто хочет и без того саднящую рану ещё растревожить. Всё это так. И всё же мы решились предложить своё понимание и объяснение того, что происходит в отечественном образовании. Сложнее было выбрать угол зрения, позицию и тон публикаций. Наиболее близким нам оказался «взгляд из учительской». Поспорив, мы обратились к известной литературной традиции и выбрали псевдоним. Не очень одиозный, но с подтекстом. Так появился на свет собрат Козьмы Пруткова – «Пётр Бывальский, педагог».
Придумав Петра Бывальского для первой нашей книги («Острые углы школьного стола» — М., 1999), мы хотели воссоздать позицию обыкновенного учителя. Благо каждый из нас побывал в этой роли и попробовал нелёгкий учительский хлеб. Для нас было важно, чтобы в позиции нашего героя не было ни позы, ни озлобленности той нелёгкой ситуацией, которая сложилась в российском образовании.
Бывальский — несколько отстранённый философ, не лишённый чувства юмора. Он любит наблюдать и анализировать, а потому готов увидеть всю сложность и неоднозначность процессов, происходящих в школе. Иногда ему не хватает информации, но этот недостаток с лихвой компенсируется тем, что его внимательный взгляд выхватывает главное из потока жизни.
Таков наш герой, от имени которого мы решили поделиться с читателем некоторыми своими мыслями. Но со временем оказалось, что Бывальский не только обрастает подробностями личной и «производственной» жизни, но и постепенно приобретает независимое от нас существование. Поэтому авторы не могут, как Флобер, воскликнуть: «Мадам Бовари — это я!» Пётр Бывальский существенно отличается от каждого из нас. Иногда он слишком резковат в своих оценках, но, увы, «жизнь такова, какова она есть, и больше не какова». Нам дорог живой непосредственный взгляд Бывальского, поэтому мы, возможно, рискуя кого-то обидеть, оставили без редакции его суждения и мнения. Тем более что, как нам кажется, всё же наш герой остаётся достаточно корректным.
